– Твоя детская шалость лишила меня друзей и веселого лета, – буркнула я, повернув к нему голову. Я отметила про себя, что в ночных сумерках его мужественный профиль вынуждал все во мне болезненно сжиматься. В ушах послышался голос Илюши, который все негодовал, как я могла влюбиться в такого, как Арсений, – а я, черт возьми, не влюбилась, – и вдруг, как по щелчку, в сердце что-то кольнуло, доставив легкий дискомфорт. – Я пойду, пожалуй.

Во рту мгновенно пересохло, но пива мне больше не хотелось. Я быстро поднялась на ноги, стала впотьмах застегивать ремешки на сандалиях, видя боковым зрением, как Арсений присел на плед и внимательно наблюдал за мной.

Я не могла во второй раз так безнадежно вляпаться! Просто не могла!

– Что случилось? – спросил меня Арсений, пока я возилась с ремешком.

– Поздно уже, пора спать.

– Ты спать ложишься после двенадцати, а сейчас только начало одиннадцатого.

Я повернулась к нему:

– Откуда ты знаешь, во сколько я ложусь спать?

– Свет в окне выключается после двенадцати, – просто ответил он, пожав плечами. – Я иногда заглядываю в твой двор, чтобы убедиться в отсутствии незваных гостей.

– Я тебя об этом не просила, – бросила я, продолжая яростно застегивать ремешок, что не желал подчиняться.

– Ну вот, что опять? Что сейчас тебе не понравилось?

– Сказать, что?! – вдруг подскочила я на ноги и расставила руки в боки. – Я не понимаю этого. Всего вот этого, что происходит! Ты рассказываешь мне историю о том, как впервые увидел меня, приглашаешь на пикник, мы пьем пиво, лежим и смотрим на звезды, как какие-нибудь старые друзья, но вместе с этим, ты разбиваешь окно в моем доме, чтобы до чертиков напугать, ты радуешься, когда бабки собирают деньги на краску, чтобы облить мой забор, мой дом и меня! Что ты за человек то такой? Что тобою движет, я не понимаю!

– Я не разбивал окно в твоем доме, Соня. Какая краска, о чем ты?

– Не надо говорить со мной таким натужно-тревожным голосом, ладно? Не утруждайся. Прекрати делать вещи, которые противоречат твоей истинной натуре, хорошо?

Арсений поднялся на ноги и подошел ко мне ближе. Настолько, что его приятный запах окружил меня со всех сторон.

– Что с тобой происходит? Вот ты спокойная, тихая, а потом, как по щелчку, тебя переть начинает, в чем дело? Ты не можешь конкретно ответить на мои вопросы, все время юлишь или вовсе убегаешь. Как сейчас. Что не так?

«Ты что, влюбилась?» – снова и снова повторялись в голове слова Илюши.

Нет.

Никогда.

Ни за что.

Не в этого человека!

Соня, не в этого человека!

– Соня? – крикнул мне вслед Арсений, а я уже мчалась со всех ног. – Соня!

Дома я вновь заперла все двери и, несмотря на жару, накрылась одеялом, спрятавшись под ним, как в детстве. Сначала Олег, а теперь и Арсений. Молодец моя голова, ни чему не учится, выводов не делает, в будущее не смотрит. Браво.

Пора бы уже признать, что в «Столичном» я не только позабыла, что значит крепкий сон, но и перестала чувствовать себя в маломальской безопасности. Отсюда следовало сделать вывод и принять незамедлительное решение. За это утро я раз пятнадцать обходила двор, любовалась розами, цветущим гранатовым деревом и гроздями зеленого винограда, что поспеет уже совсем скоро. К сожалению, меня уже здесь не будет. Нет, я не собиралась продавать дом и преподнести его на блюдечке Арсению и противным бабкам. Я никогда не сделаю этого. Я лишь нуждаюсь в коротком перерыве, где будет напрочь отсутствовать само существование местного царя Асгарда, вокруг которого в последнее время вертелся весь мой несчастный мирок.

Раскладывая вещи после стирки по стопкам, мысленно, я прикидывала, когда вновь смогу вернуться сюда и с новой силой держать оборону своего дома. Где-то в глубине моего разваливающегося сознания промелькнула мысль совершенно меня не утешающая: уже во второй раз я бегу от проблем, разве это дело, Соня? Вернусь я через три месяца, полгода – неважно, но ведь все будет повторятся снова и снова пока я не найду в себе силы выдержать столь ярую атаку не только внешнюю, но и внутреннюю – свою собственную. Последняя, кстати, казалась мне страшнее старых бабок с краской, грязных сплетен и самоуверенности Арсения, потому что именно она заставляла мое сердце трепетать от необъяснимой радости и болеть от такой же необъяснимой печали.

– Соня, ты дома? – послышался мужской голос с улицы.

Я чуть отодвинула занавеску на окне и присмотрелась к гостю, что заметно взволнованно переминался с ноги на ногу, словно куда-то опаздывал.

– Илюша? – отозвалась я, крикнув в разбитое окно. – Ты чего стоишь там? Проходи!

Забросив сортировку чистого белья, я вышла в летнюю кухню и включила чайник, уверено полагая, что мой друг вот-вот откроет дверь и завалится на стул. Однако этого не случилось и я не на шутку заволновалась. Вышла во двор и удивленно таращилась на Илюшу, что продолжал стоять на улице под палящим солнцем.

– Эй, ты чего стоишь там? Заходи давай! Новости какие, – хмыкнула я, отпирая калитку, – особого приглашения ждет!

– Нет-нет, Соня, я быстро… Так, зашел спросить, как дела твои?

Я подняла бровь и буквально затащила его в тенек.

– Серьезно? – улыбнулась я, демонстративно оглядев его с головы до ног. – Что-то случилось? Почему ты такой взволнованный?

– Нет, ничуть, – с напускным весельем ответил Илюша и почесал затылок. – У тебя все в порядке? Дома все работает?

– Мм… Да. А вот у тебя, судя по всему не очень. Пойдем в кухню, выпьем чего-нибудь, поболтаем…

– Нет, я не могу сейчас, – перебил он меня, – я тороплюсь. Ты на море сейчас не идешь?

– Не планировала. Жара ведь адская!

– А-а… Ну да, ну да… Будешь дома?

– Так, – нервно хмыкнула я, чувствуя какой-то подвох, – в чем дело?

Илюша вдруг засмеялся, отмахнулся, мол, ничего серьезного, а потом опустил свои руки на мои плечи и с натянутой улыбкой сказал:

– Не против, если я загляну к тебе на ужин?

– Нет, конечно! – прыснула я. – Но должна тебе сказать, что ты меня пугаешь.

– Мы поговорим сегодня, хорошо? Ты не беспокойся, там ничего серьезного, мне просто нужно твое мнение узнать вот и все.

Я сощурилась:

– Это как-то связано с делами сердечными? – с улыбкой поинтересовалась я. Растрепанный вид, бегающие туда-сюда глаза, нервные смешки – да Илюша влюбился не иначе! – Ладно-ладно! Поговорим вечером, – спокойно ответила я, нацепив маску серьезности. – Буду ждать тебя к семи, идет?

– Идет, – несколько неуверенно ответил друг, а после оставил на моей щеке продолжительный поцелуй, словно задумался и позабыл, что делает в конкретную минуту.